Змеиная симфония

- Да, событие... - подал голос Петя. - Со мной, когда я прошлой осенью поехал к дяде, тоже история приключилась.

Брожу я как-то в окрестностях города. Обрывистые берега речки заросли цепкими кустами боярышника. Среди пожелтевших листьев алеют плоды шиповника. Высохшая мята все еще дышит тонким запахом мятных леденцов. Стайки скворцов перекатываются с берега на берег, плывут над пожелтевшими кустами. Они словно падают, дружно осматривают кустарники и так же быстро отрываются от земли.

В моей походной сумке из полиэтилена все прибавлялись лягушки. Дядя сказал, что их нужно наловить для кормления кобр, содержащихся в змеепитомнике, Он хотел проверить - будут ли заглатывать лягушек другие виды змей, такие, например, как щитомордники, гадюки, эфы.

В мешке скользкие квакушки попискивали: те, что покрупнее, выбирались снизу наверх, подминая собратьев. Ловить пучеглазых - занятие нелегкое. Руки у меня совсем окоченели на ветру, резиновые сапоги увязали в прибрежном иле, запутывались в сухом камыше.

Принес я лягушек, поместили их в большой чан: для змей нужна живая пища.

Змеепитомник тогда только организовали. В большом зале еще не было электричества, отопление печное, клетки - змеиные домики - расставлены в двух комнатах в три этажа. Чтобы поддерживать нужную температуру, за печами следили день и ночь. Дядя дежурил как раз в конце ноября.

В тот вечер все научные сотрудники и лаборанты ушли. Мы с дядей остались один на один с тысячью змей. И надо же было так случиться, что служитель забыл заправить керосиновую лампу. С наступлением печи змеепитомник погрузился во тьму: была у нас только коробка спичек, но их решили экономить, зажигали редко.

Что делают змеи ночью? Правда ли, что они обладают гипнозом?

Подперев руками голову, я сидел за столом посредине малого зала. В краешке окна, не закрытого третьим этажом клеток, поблескивало десяток звезд.

В голландке взрывались маленькие комочки угля, печь потрескивала и гудела. Наглухо завинченные дверцы не пропускали яркий свет.

Я пытался отвлечься от беспокоившей меня мысли: "Все ли клетки закрыты?"

В комнате тысяча змей - гюрзы, эфы, кобры, гадюки и щитомордники. Только гюрз больше шестисот. А проверить восемьдесят клеток нелегко.

Когда дядя вышел на улицу, я стал жечь одну за другой спички. Боязно как-то. А вдруг где-нибудь случайно откроется клетка и одна из ядовитых выползет и пустится гулять по залу? Почуя свободу, оживится, начнет охотиться за "свободными мышами". В зале всегда бегали три-пять белых мышек, сумевших ускользнуть из клеток. При такой тесноте выловить их невозможно.

Скоро мне и в самом деле стало казаться, что змеи ползают по комнате. Подобрав ноги на стул, я уже со злостью думал о керосине.

Вдруг что-то плюхнулось с высоты, и брызги обдали мне затылок. Инстинктивно размазав мокрое место на шее, я переставил стул и повернулся спиной к печке. Видимо, одна из змей, забравшись к потолку клетки, не удержалась и упала в ванночку с водой, которую ставят им для питья и купания.

Нет! Охватившую тревогу нужно унять. Я торопливо вышел во двор. Высмеивая свой страх, я вспомнил о гипнозе. Большинство знатоков змей утверждают, что змеиного гипноза нет. А как же рассматривать рассказы очевидцев, что лягушка сама лезет в пасть змеи? Они правдивы. Но толковать их нужно правильно. Известно, что как змеи, так и жабы и лягушки реагируют только на движущиеся предметы. Притаился уж под стебельком мяты и лежит неподвижно. Вдруг прыжки лягушки. Он заметил ее, приподнял голову и застыл, словно изогнутая ветка кустика. Только быстро-быстро двигает длинным языком, который люди ошибочно называют змеиным жалом. Лягушка не замечает неподвижную змею, но, принимая язык за насекомое, прекрасно видит, как мельтешит крылышками "черная букашка". Уж продолжает делать более десяти движений в секунду раздвоенным черным язычком. Минута-другая - и лягушка медленно, но уверенно направляется прямо в пасть ужа. Со стороны объяснить это можно только гипнозом. Ведь сама ползет в пасть змеи! Как только она окажется на достаточном расстоянии, уж молниеносным броском настигает жертву.

Подобные картины наблюдались и при охоте змеи на птиц. Животное, обманутое движением языка, приближается к ней, чтобы схватить застывшее в полете "насекомое", но... оказывается жертвой обмана.

Вернулся дядя, и мы зашли в зал. Прислушались. Он был наполнен удивительными звуками, они раздавались со всех углов снизу и сверху, сливались в единую гамму, образуя нечто подобное музыкальному произведению. Шипение гюрз было лейтмотивом. Оно перекрывало все другие звучания. Стереофония великолепно сохранена. В центре комнаты казалось, что ты находишься на самой середине сковороды, где шипят, потрескивают и журчат подогретые шкварки.

"Змеиная сковорода" играла без частей и антрактов. Два часа ночи. Температура в зале не ниже двадцати пяти. При таком тепле змеи достаточно подвижны. Гюрзы терлись чешуей о сетки, временами срываясь, падали на собратьев. Шлепнувшись, тварь шипела, нередко уцепившись в собрата, затем оба расползались в разные углы.

Гремучие змеи ритмично покачивались вдоль стеклянной дверки клетки. Пучок из шести-семи змей терся о стекло, издавал писк, словно кто-то в кромешной темени ночи умышленно водил пальцами по мокрому окну. Очень неприятное ощущение испытываешь от этого.

Тяжелые гюрзы, обрываясь со стенок, сотрясали нижние клетки. От этого раздражительные эфы, находящиеся в них, немедленно издавали чешуей угрожающий треск, они энергично двигали кольцами собственного тела, потирая ими друг о друга.

Всю эту какофонию звуков завершали резкие дребезжащие ноты, доносившиеся из клеток щитомордников. Они "играли" на хвостах. Кончики хвостов вибрировали с такой частотой, что треск превращался в гудение.

Змеиная симфония достигла апогея в третьем часу ночи, когда в грозную музыку вплелись жалобные звуки писка. Змеи начали охоту на мышей. Только утром, когда уже были различимы бледные очертания клеток, а зал казался шире, свободнее - змеи успокоились: температура понизилась и они стали менее подвижны.

- Как провели ночь наедине со змеями? - с улыбкой спросил Василий Петрович, наш ученый-зоолог, выкладывая на стол бумаги из своего огромного портфеля.

- Вообще-то спокойно, - ответил я. - И все же это было незабываемо! Ведь только ночью, в полной темноте можно послушать удивительную симфонию в исполнении тысячи змей на инструментах собственного тела.