СОЛОВЕЙ

1. Соловей. 2. Горихвостка-лысушка. 3. Варакушка

«Пение соловья,- говорит А. Брем,- единственно в своем роде, оно недостижимо, неподражаемо. По глубине и смыслу оно соперничает с пением человека и во много раз превосходит его полнотою и красотою звуков. Вечно изменяясь, оно сохраняет, однако, полнейшую гармонию...». Ни одной птице за ее пение у всех народов мира не посвящено столько песен, стихотворений и музыкальных произведений, как соловью. Вероятно, нет ни одного человека, который не знал соловья хотя бы понаслышке за его чудесные песни.

У нас в стране пение соловьев в прекрасные майские ночи слушают и в солнечной Грузии, и в дубравах Украины, и в садах кишлаков Узбекистана, и в вековых московских парках. Если к скворцу все люди без исключения относятся с чувством ласковой нежности, то соловей вызывает в сознании человека поэтические образы, воспоминания, может быть, о самых счастливых минутах жизни. «Когда наступает ночь, когда луна начинает свою волшебную игру с листьями и цветами, когда ни одно движение воздуха не нарушает тишины ночи и соловей поет, тогда всякое человеческое сердце вполне покоряется власти, которую имеет поэзия над самыми грубыми душами...» (А. Брем).

Когда слушаешь соловья в первый раз в жизни, то непременно удивляешься, как эта маленькая, скромная птичка может носить в своем хрупком тельце такие могучие и мощные звуки, несущиеся из ее раздувающегося горлышка.

Соловей очень стройная, изящная птичка, окрашенная в однообразные рыжевато-бурые тона. Верхняя часть тела у него более темная, низ светлее - охристого цвета с неясно заметными, светлыми пестринами. Особенно сильно выражена рыжая окраска на пояснице и надхвостье. У соловья очень большие темные, кажущиеся почти черными глаза. Стройность очертаний соловья зависит от его высоких лапок и всегда подобранной грациозной фигурки. Распространены соловьи у нас в СССР (их 2 вида - западный и восточный, с несколькими географическими подвидами) очень широко - почти на всей территории страны, за исключением крайнего севера и бесплодных пустынных и полупустынных районов Азии.

С. Т. Аксаков так описывает соловьиные места, расположенные по берегам небольших речек: «Там редко встретишь вяз, дуб или осокорь, там растет береза, осина и ольха, там, кроме черемухи и рябины, много всяких кустов: калины, жимолости, боярышника, тальника, смородины и других. Многие деревья, и предпочтительно таловые кусты, пронизаны, протканы и живописно обвиты до самого верха цепкими побегами дикого хмеля и обвешаны сначала его зелеными листьями, похожими на виноградные, а потом палевыми, золотыми шишками, внутри которых таятся мелкие, круглые, горькие на вкус, хмелевые семена...».

Со своих зимовок, находящихся в Северной Африке, Аравии и Южном Иране, соловьи прилетают к нам сравнительно поздно, тогда, когда уже начнут зеленеть и цвести деревья, когда появится значительное количество насекомых (не раньше середины апреля), как говорят у нас в народе, тогда, когда можно будет напиться воды с березового листа, т. е. когда распустятся листья на березах. В конце мая самка соловья откладывает свои яйца, а в первых числах июля птенцы уже покидают гнезда. Отлетают от нас соловьи начиная с конца августа и до сентября.

Соловьев, великих художников и мастеров пения, ловят самыми разнообразными способами - подвесными сетями, подгоняя птицу под низ, небольшими тайниками и лучками, но чаще всего лучком-самоловом на приваду из свежих муравьиных куколок, живых тараканов и мучных червей. Ловят соловьев только сейчас же после прилета и до двадцатых чисел мая - позднее пойманные соловьи обычно в клетках не выживают.

За только что пойманным соловьем необходим внимательный и тщательный уход. Прежде всего ему подвязывают крылья и после помещения на несколько дней в кутейку переводят в специальные «соловьиные» клетки с мягким матерчатым верхом. Вовремя пойманный соловей начинает петь в неволе уже в первую неделю (десять дней) после поимки.

Кормить соловья необходимо в первое время исключительно свежими муравьиными яйцами с добавлением мучных червей, очень осторожно и постепенно переводя на обычный соловьиный корм. При хорошем уходе соловьи могут жить в клетках по нескольку лет и благополучно переживают линьку.

Пение «хорошего» соловья, по описанию проф. Н. А. Холодковского, должно состоять «из нескольких колен или строф, количество которых у лучших певцов доходит до 20-24, обыкновенно же их бывает гораздо меньше. Колена эти могут переставляться в том или ином порядке. В отдельных коленах ценится чистота исполнения, а в целой песне - полнота и склад. Хороший соловей поет с толком: после сильного колена поставит легкое, нежное, потом пойдет переливчатое колено на средних тонах, повысит и так далее, так что, в общем, получается удивительно гармоничное сочетание звуков, причем умеренный темп всей песни дает возможность насладиться красотой чарующей мелодии».

Отдельные колена соловьиной песни имеют у любителей определенные названия: «почин», «клыкание», «желна», «пленьканье», «лешева дудка», «кукушкин перелет», «резкая», «сеялка», «водопойная россыпь» и т. д. Весьма красочные описания любителей соловьев, а также описание отдельных выдающихся соловьев (мастеров пения) мы находим в книге И. К. Шамова. О действии соловьиного пения «на массы» охотников-слушателей в этой книге приводится следующий рассказ (относящийся к 1880 г.) о так называемом «каменовском» соловье (этот соловей находился в одной из чайных в Москве у Каменного моста): «Каменовская птица удивляла своими дробями и привлекала к себе массу народа; со всех концов Москвы шли и ехали охотники послушать эту чудную птицу. Тихо, не произнося громко ни слова, сидели «охотники» за чайными столиками по двое, по трое, с замирающим сердцем ожидая того часа, когда запоет знаменитая птица. И лишь только клетка начинала слегка колыхаться, т. е. птица начинала беспокойно бегать по жердочкам, «злиться» перед тем, как запеть,- взоры всех слушателей обращались на клетку. И при первом звуке, когда соловей произносил трель, а за ней песню,- каждый как бы застывал на месте, весь обращался в слух... Невыразимо чудные песни оглашали всю залу! ... Люди млели и тряслись от восторга... Но когда птица кончала песню, страшный, беспорядочный шум поднимался в трактире, каждый от избытка чувств стучал чем-нибудь по столу, кричал одобрения или хлопал в ладоши...»

Песня соловьев отличается от пения большинства наших лучших пернатых певцов тем, что тогда, когда у большинства из них в пении всегда есть что-нибудь чужое, заимствованное от других птиц, то у соловья все лучшие прекрасные трели и строфы - это его вдохновенные мелодии, его собственное соловьиное поэтическое творчество, выливающееся в неподражаемые импровизации...

Мне, старому птицелову, довелось на своем веку слышать пение самых разнообразных птиц. Пение многих из них я люблю, многие птицы доставляли мне своим пением и наблюдениями за ними, пожалуй, самые лучшие минуты в моей жизни... Вспоминая пение соловьев, слышанное мною на бескрайних просторах нашей Родины, я особенно отчетливо вижу три картины, связанные с ними.

...Рассвет едва начинает брезжить, поезд, в котором я еду, из-за поломки локомотива стоит уже несколько часов на маленькой станции Червленая на Северном Кавказе. Станция находится в долине нижнего течения реки Терек, в низине, заросшей вековым дубовым пойменным лесом, с густой чащей терновников, лоха и орешников. Со всех сторон, врываясь в окна вагонов, гремят, несмотря на шум паровозов и гомон людей, песни соловьев, которые обитают в этой речной долине десятками и сотнями. Концерт так великолепен, что досадная задержка поезда не тягостна, мириады комаров, которыми славится Червленая, не досаждают....

И еще... Конец мая. Мы с пустынных берегов Сырдарьи, из хлопковых совхозов в районе Коканда, попали в чудеснейший город-сад - жемчужину Узбекистана - Фергану. Весь город утопает в цветущих садах, и в них поет бесчисленное количество соловьев. Воспользовавшись свободным вечером, мы смотрим в летнем кинотеатре, находящемся в городском саду под открытым небом, немую картину «Кольцо Нибелунгов». Картина оказывается вовсе не немой - соловьи, гремящие в саду у кинотеатра, являются, пожалуй, лучшим музыкальным оформлением героической эпопеи... ...Время студенческой «страды» - весенняя экзаменационная сессия в Москве. Мы читаем и зубрим с раннего утра и до поздней ночи. Завтра экзамен по системе римского права. Как будто бы выучена вся программа, мы знаем все билеты. Вносится предложение - необходимо освежить голову и память от «пандектов» и «фрагментов Юстиниана» - хорошо бы поехать в Тимирязевский парк. Сказано - сделано. Вечером, накануне экзамена, пьем чай у товарища - тимирязевца, живущего на Выселках. После чая идем в парк слушать соловьев. Соловьев много. Поют они так упоительно, их так хочется слушать и слушать, вдыхая ароматы цветущих черемух, что, заслушавшись, мы пропускаем последний паровичок и остаемся ночевать на Выселках. На заре еще раз слушаем соловьев, а затем прямо из парка, без всяких повторений программы, едем в университет, чтобы, с освеженной соловьями памятью, сдать поскорее трудное право квиритов...