МОДЕСТ НИКОЛАЕВИЧ БОГДАНОВ

Раннее зимнее утро в сельце Каменке недалеко от Сызрани «в новом домике, построенном около прадедушкина сада», от голоса отца: «Зима пришла!» проснулся мальчик.

«Пинь, пинь, таррарах! - звонко раздалось за окошком.

Прямо против окна были сложены дрова. Быстро повертывая хвостиком, встряхивая крылышками, на дровах вертелась прехорошенькая птичка. Все движения ее были порывисты, быстры, неожиданны. То она юркнет между поленьев, то вскочит наверх, взмахнув крылышками, повернется из стороны в сторону; порхнет неожиданно вниз; клюнет раз, другой щепочку; глядишь, снова на поленнице, повернулась, подпрыгнула и уже на заборе; а там порхнула, и след ее простыл.

Ждать-пождать - нет птички. Я бегом к отцу. Рассказываю ему о диковинной птичке.

- Какая же она собой?

- Брюшко, говорю, желтенькое, а посередине черный ремень до горлышка. Щеки белые. На головке черная шапочка. Спинка зелененькая.

- Эка невидаль. Это простая, обыкновенная синичка. Такие ли есть в лесу».

В тот же день мальчик - М. Н. Богданов - получил от плотника Михаилы в подарок простую деревянную ловушку для птиц - слопцы. «Прошло много лет с тех пор, но и теперь я с благодарностью вспоминаю Михаилу за его незатейливый подарок. Много после того я получал подарков, и дорогих и дешевых, но ни один из них не имел такого значения, как слопцы, поднесенные мне Михайлой»... Эти слопцы сделали из мальчика птицелова.

Вскоре мальчик переехал к бабушке в Симбирск. В Симбирске он познакомился с птицеловом Парфенычем - «птицеловство было для него, действительно, искусством». У Парфеныча мальчик научился азбуке ловли птиц, но искусству ловли можно научиться, только если за птичкой «следить целые дни, потерпеть не раз неудачу, а все-таки поймать!». «Читайте и наблюдайте, а наблюдая птиц, думайте да гадайте, как лучше ловить их»... И Богданов постиг эту науку. «Много видел я птиц, много ловил их... много собрал сведений об их житье-бытье на широком просторе земли русской и в чужих странах; но никак не могу оторваться от этого дела». И все это он изучил самостоятельно, «не тот мастер, кого выучили, а тот, кто сам выучился».

Прошло 2-3 года. Богданов учится в Симбирской гимназии. Но основное занятие, которому отдает он все свои помыслы, весь свой досуг - ловля птиц в симбирских фруктовых садах, растущих на высоком берегу Волги. Эти ловли - самые яркие воспоминания отрочества. Постепенно ловля птиц для него становится не только развлечением. Наука о птицах - серьезная, нужная и любимая наука, и ей он собирается посвятить всю свою жизнь. «В жизни птиц столько интересного, что они будут привлекать к себе ученых, пока существуют на земле люди и птицы». Не только одна ловля птиц воспитывала зоолога-натуралиста, скоро дополнять ее начинает и охота. Гимназия окончена. Модест Николаевич - студент-естественник Казанского университета, он много работает, много наблюдает, изучая птиц Средней Волги.

...Годы, не останавливаясь ни на секунду, идут чередой. Уже окончен университет и изучена жизнь птиц Поволжья, Богданов - сформировавшийся ученый-натуралист, имеющий ученую степень, его ценят собратья-зоологи, его любит молодежь. Но новая дума гнетет пытливый ум. Кавказ изучен в отношении птичьего населения недостаточно. Богданов едет туда. Он собирает животных, коллекционирует птиц, наблюдает природу чудесной и разнообразной страны, постоянно в разъездах, верхом и в кибитках, молодой натуралист хочет побольше увидеть и узнать... Но «погибельный Кавказ» не хочет отдать чужаку-волжанину своих тайн. «Я налегке отправился в научную рекогносцировку на Черноморское побережье... берегом, делая по пути боковые экскурсии в ущельях, достиг Вардане. Возвращаясь тем же путем, на перевале, я схватил жестокую лихорадку. Почти в беспамятстве довезли меня казаки, поддерживая на седле, как мешок, до Даховской. Здесь хина и уход Сайфуллы скоро прекратили лихорадку; но, увы! вся коллекция, собранная на Черноморском берегу, была где-то забыта казаками; даже записная книжка потерялась»... Не вполне оправившись от малярии, ученый переехал для работы теперь уже к Каспийскому морю, в село Тарумовку. «Недолго мне пришлось поработать тут: ночная сиденка на рисовом поле, ради кабанов, вернула мне лихорадку», и ученому пришлось покинуть Кавказ. Неудача не останавливает Богданова. Через 2 года он едет в мало изученные аралокаспийские степи.

Ученый, всю свою жизнь посвятивший изучению природы птиц России, одним из первых биологов связавший среду обитания с животными, не мог остаться незамеченным: его приглашают в Петербургский университет.

«Он принес в университетскую аудиторию свою неизменную любовь к природе и к ее исследованию. Жизнь зверей и птиц, а в особенности жизнь птиц со всеми ее природными условиями, раскрылась перед его молодыми слушателями во всей теплоте искренней и глубокой привязанности, и эта привязанность не могла не увлечь жаждущих знаний и жизни сердец. Они жадно ловили горячее, красивое слово профессора, и вскоре он стал их любимым учителем и товарищем»,- пишет об этом периоде жизни Богданова проф. Н. П. Вагнер.

Чтение лекций, обработка материалов, занятия капитальной монографией по орнитологии России, камеральная работа не могли полностью поглотить кипучую энергию ученого. По-прежнему, страстный птицелов и охотник, он в короткие месяцы отдыха у своих родных все время посвящает исследованиям природы.

Встречаясь во время своих путешествий со многими людьми, преподавая в университете, Богданов увидел, что молодежь совсем не знает природы. Ученые сочинения непонятны массовому читателю, недоступны детям, и часто русские дети «гораздо больше знают об иностранных зверях, чем о нашей домашней мыши». Детская литература о животных в России исключительно переводная. «Переводные рассказы могут быть хороши, научны, точны, но... в них чего-то недостает. А недостает вот чего. У каждого народа своя культура, свои взгляды на природу, в каждой стране свой склад жизни, свои особые отношения между человеком и животными. Все это неизбежно отражается в рассказах о природе и животных». Он решает восполнить этот пробел.

Сперва в детских журналах, а потом и отдельными книжками, он выпускает свои замечательные очерки «Мирские захребетники» и «Из жизни русской природы». В этих очерках главное место принадлежит птицам, но птицы у Богданова везде и всюду рисуются на фоне русской природы, которую он так понимал и так любил! «Я не художник по ремеслу. Но та же природа научила меня уважать искусство, потому что я видел искусство там, где трудно его допустить».

Его описание русской природы, ее сезонных изменений, ее примет вряд ли может кем-либо быть превзойдено. Эти описания, по моему мнению, одни из лучших имеющихся в нашей художественной литературе: «Отлогие склоны поросли мелколесьем; зеленый луг расстилался по дну долины, а посреди его прихотливо вилась маленькая, но быстрая речушка; ивы и ольхи теснились по ее берегам; кое-где по луговине засели рощицами заросли тех же ольх, ив и тополей, словно садики. Синели местами озерки, обросшие по берегам тростником и кугой; кое-где полосками тянулись различные болотники - сухие, кочковатые, водянистые.

Такие долины производят чарующее впечатление на каждого. Вид сжатых полей утомляет глаз однообразием, а тут зелень, вода, лес и кипучая жизнь: на лугах, на болотах и озерках, по берегам речки, в кустах и в лесочках сновали различные птицы - утки, кулики, гагары, скворцы и много, много других».

Усиленная работа, постоянное напряжение подорвали организм Модеста Николаевича. «Организм не вынес постоянных трудов, тяжелых степных путей и жестокой кавказской лихорадки, которая чаще и чаще стала приходить по знакомому пути. Реже стал являться Богданов в любимой и любившей его аудитории, слабее, тише и тише раздавался в ней его когда-то сильный и звучный голос» (Н. П. Вагнер). Болезнь прогрессировала, и в 47 лет оборвалась жизнь замечательного ученого-птицелова! Он мог умереть спокойно и без всяких угрызений совести взглянуть перед своим концом на прожитую' короткую жизнь! «Ученый - это такой человек, который ищет истину!». И только истину в течение всей жизни честно искал Модест Николаевич!