назад содержание далее

Пастушковые, или журавлиные

Обширный неоднородный отряд. В нем объединены (без достаточных, кажется, оснований) и настоящие пастушковые, и журавли, дрофы, сериемы, трехперстки и другие внешне и образом жизни мало похожие птицы. В последнее время многих из них выделяют в отдельные отряды. Для целей популярной литературы такое чрезмерное, хотя, возможно, и обоснованное дробление мало подходит. Поэтому рассмотрим отряд в прежнем составе из 11 семейств: пастушковые, журавли, дрофы, сериемы, пастушковые куропатки, арамы, трехперстки, солнечные цапли, лапчатоноги, кагу, трубачи.




Настоящих пастушковых 131—140 видов, ареал — весь мир, кроме северных арктических областей, Антарктиды, Сахары и аравийских пустынь.

Ноги без перепонок, у лысуховых — плавательные оторочки, «фестоны», вдоль пальцев. Полового диморфизма нет или он незначителен. Моногамы. У большинства насиживают две-три недели самцы и самки. У многих две кладки. Тип развития выводковый. Птенцы в черном пуху. Гнезда обычно на земле. У камышниц — нередко на пнях и кустах, затопленных водой, яиц 1 — 2 (такахе), 2—3 (атлантисии), 6—16 у многих других.




Журавлей 14 видов. Европа, Азия, Австралия (но не Новая Зеландия), Африка, Северная Америка. Крупные птицы, вес до 8—15 килограммов. Небольшие плавательные перепонки. Самцы и самки внешне похожи. Моногамы. У многих партнеры, по-видимому, сохраняют верность друг другу всю жизнь. Гнезда на земле, у африканских венценосных журавлей нередко и на деревьях. 1—3 яйца насиживают оба партнера или только самка около месяца. Тип развития выводковый. Обсохнув, птенцы следуют за родителями, в первый же день хорошо плавают. Десятинеделъные летают. Половозрелостъ — в 2 года и позже. Живут долго, до 55 лет, в зоопарках. Перелетные птицы.

Дрофы, их 22 вида, обитают в степях и пустынях Европы, Азии, Африки и Австралии. Некоторые африканские дрофы живут также в густых кустарниках и болотных камышах. Ноги трехпалые, без перепонок. Копчиковой железы нет. Хорошо бегают и летают. Не плавают, многие даже не пьют воду. Самок отличает от самцов главным образом меньший рост и вес. Даже у тех видов, где петух весит почти четверть центнера, самки — не больше пяти килограммов. Это соотношение «весовых категорий» полов 1:3 и даже 1:7 ни у кого больше в мире пернатых и четвероногих не наблюдается. У многих самцов к сезону токов появляются некоторые вторичные половые признаки, например, «усы» на щеках из похожих на щетины перьев (обычная дрофа); черные и белые поперечные полосы на шее, «ошейники» (стрепет). Моногамы (исполинская дрофа, стрепет и, по-видимому, джек) и поли-гамы. Гнезда — ямки в земле, с небольшой выстилкой и без нее. Насиживают самки 20—30 дней. Самцы водят с самками птенцов у стрепетов и исполинских дроф. У крупных видов 2—3 яйца в кладке, у мелких — до 5. Птенцы выводковые. Половозрелосъ у крупных дроф в 4—5 лет. Живут до 30 лет.

Сериемы, 2 вида, встречаются в Южной Америке от Бразилии до Уругвая и северной Аргентины. Похожие немного на дроф, крупные птицы, до 90 сантиметров в высоту. Моногамы. Насиживают 24 дня оба родителя 2—3 яйца. Самцы водят вместе с самками птенцов. Живут семьями в кустарниковых и лесистых равнинах и невысоких, до 2 тысяч метров, горах. Летают неохотно, но ночуют на деревьях. Здесь же и гнезда.

Другие семейства пастушковых

Пастушковых куропаток 3 вида на Мадагаскаре. Русское название неудачно, так как это не куропатки и, возможно, не пастушковые птицы. Ростом с дрозда или чуть больше, короткокрылые и длиннохвостые, по-видимому, не умеют летать. Два вида живут в лесах, один, мония, в сухих кустарниках на юго-западе острова. У монии клюв длинный, слегка изогнут вниз. Самцы насиживают и водят птенцов. Гнездо на кустах — на высоте 1—2 метров. Забираются в него, прыгая по веткам. Обычно одно яйцо. Выводковый тип развития.

1. Века-века 2. Такахе 3. Стерх 4. Рогатая лысуха 5. Трубач 6. Кагу 7. Трехперстка 8. Солнечная цапля 9. Арама
1. Века-века 2. Такахе 3. Стерх 4. Рогатая лысуха 5. Трубач 6. Кагу 7. Трехперстка 8. Солнечная цапля 9. Арама

Арамы — 1 вид. Юг Северной, Центральная и Южная Америка. Немного похожие на кроншнепов и такого же примерно роста бурые, со светлыми пестринами птицы. Живут на открытых местах и болотах. Кормятся в основном моллюсками. Гнезда на земле, реже на деревьях, 4—8 яиц насиживают оба родителя. Птенцы выводковые.

Трехперстки, 15—17 видов, живут на юге Испании, в Южной Азии, Австралии, на некоторых островах Полинезии, в Африке, на Мадагаскаре. В СССР встречаются в Уссурийском крае.

Мелкие, похожие на перепелов птицы. Летают неохотно, быстро бегают в траве и кустарниках. У большинства видов только по три пальца на ногах. Самцы мельче самок, насиживают и водят птенцов. Самки только делают для гнезд небольшие ямки, несут яйца, токуют и дерутся между собой из-за самцов. У некоторых видов помогают и насиживать. Выводковые птицы с очень коротким временем насиживания, 10— 13 дней. Птенцы развиваются быстро: через 10—19 дней уже летают, в этом же возрасте или еще недели через 2—3 живут самостоятельно, в А—5 месяцев половозрелы. Новорожденные птенцы весят всего 2 грамма — рекорд легковесности среди выводковых птиц.

1 вид солнечных цапель обитает в Центральной и Южной Америке. Некрупные, примерно с галку птицы с красивым «рябым» , оперением. Похожи немного на цапель, но хвост длинноват, а ноги короткие. Хотя и названы солнечными, живут в тени густых тропических лесов, у воды. Гнезда шарообразные, из веток и глины, на земле, на кустах и деревьях. Два яйца насиживают оба партнера. Птенцы три недели не покидают гнезда. Родители кормят их, как пастушки, поднося пищу в клюве. Угрожая, широко раскидывают крылья и хвост, ослепительно красивой становится птица! Возможно, отсюда и название «солнечная», по другой версии, потому что токуют на солнечных полянах.

Лапчатоногов 3 вида. По одному в Африке, Юго-Восточной Азии (от Ассама до Суматры) и Америке (от южной Мексики до северной Аргентины). Приземистые, с ворону или крупнее птицы. Пальцы оторочены широкими «фестонами». У американского вида пальцы исчерчены яркими черно-желтыми поперечными полосами! Плавают хорошо (часто выставив над водой лишь голову), ныряют «внезапно, без всплеска», как змеешейки. Быстро бегают и лазают по ветвям. Живут в одиночестве или парами в лесах по берегам рек и озер. Гнезда обычно низко над водой. Птенцы выводковые.

Кагу (1 вид) живет на острове Новая Каледония, к востоку от Австралии. Сумеречные и ночные голубовато-серые, величиной с цаплю птицы. Оперение, словно запыленное, обильно присыпано порошком пуховых пудрениц. Летают очень плохо. Вымирающие птицы. Одно яйцо высиживают оба родителя. Перед этим очень живописно токуют. Самец и самка, встав друг перед другом и опустив до земли крылья, расправляют широкой короной длинные хохлы на головах. Затем вертятся вокруг себя, иногда прихватив клювом кончик собственного крыла или хвоста. Опять стоят нос к носу и снова вертятся. Громкие мелодичные брачные песни исполняют дуэтом. Самец запевает: «Ва-ва-ва-вава-ва». Самка отвечает:

«Вавава-ва». Потом опять петух: «Ва-ва, вава». Эти три строфы повторяют минут десять подряд.

Трубачи — 3 вида. Живут небольшими стаями на земле в густых лесах бассейна Амазонки, Гвианы. Черные, коротко-клювые, похожие немного на цесарок птицы. Роясь в листве, ходят «зигзагами, при каждом шаге приподнимая крылья». Испуганные, взлетают высоко на деревья. Здесь же, в развилке ветвей или в больших дуплах, у них гнезда. Брачные танцы шумные: бегают, хлопая крыльями, прыгают и «даже кувыркаются». Крик громкий, трубный, мелодичный. В неволе быстро привыкают к людям и очень дружелюбны.

Болотные курочки

Нелегко увидеть этих птиц. Только разве лысухи, черные, с белым щитком на лбу, иногда плавают на плесах заросших камышами озер, тихих заводей и рек. Другие таятся в гуще болотных и приозерных трав. Редко летают, но бегают, пригнув голову, меж стеблями камышей и осок, быстро, ловко, и, можно сказать, тайно: мелькнут и в двух шагах уже невидимы. Тело с боков немного сжато, чтобы легче лавировать в траве. Позвоночник гибок, как ни у одной птицы. Щитки на лбах, белые, красные, оранжевые, оберегают головы от уколов и порезов.




Птиц называют пастушковыми, а в народе часто болотными курочками. Коростель, он же дергач, а еще лучше лысуха могут дать представление об этих птицах сырых, болотистых приозерных и речных долин.

Крик коростеля слышали в лугах, наверное, все. Монотонно, однообразно, резко «дергает» он: его песню трудно передать словами, в общем, треск, словно бы плотное полотнище рвут. Птичка небольшая, немного крупнее дрозда, бурая. Живет рядом с нашими деревнями, летними дачами, но увидеть ее трудно. Редко когда полетит, свесив ноги, потом их подбирает или выйдет из травы на открытое место и никогда здесь долго не задерживается. Редко и плавает.

Гнездо, внутри выложенное мхом, хотя и не всегда, строит только самка. Она же, кажется, насиживает и водит птенцов. Бросает их рано, через неделю. У большинства других пастушковых самцы и гнезда строят, и разделяют все прочие семейные заботы своих подруг. У погоныша, пастушка, камышницы, лысухи по два, иногда и по три выводка в году. У коростеля только один. Впрочем, возможно, бывают и два. Зимуют коростели в Африке. Каждый в одиночестве туда улетает. Прежде думали, что он не летит, а почти всю дорогу идет пешком. Возможно, и в самом деле немалая часть пути совершается по земле, но как это увидеть и доказать? По некоторым народным поверьям, летают коростели в южные страны на журавлях, устроившись в их оперении. Журавли будто бы сами приглашают криками своих пассажиров.

Погоныш, птица, похожая на коростеля, но потемнее его, свистит отрывисто «фить-фить», словно стадо или коней подгоняет! Этот посвист слышится по вечерам и ночам вблизи прудов, озер, в сырых кустарниках, порой у самой дороги. Пугает запоздалых путников, так как, по уверениям многих, похож на подозрительную перекличку хулиганов и прочих недобрых людей. Некоторые погоныши улетают зимовать очень далеко, до самого юга Африки или Азии.

Лысуха.
Лысуха.

Пастушок, от имени которого назван весь отряд, птица облика в общем коростелиного, лишь клюв слегка изогнут вниз. Обитает по тем же сырым местам. Крик его — визгливое повторяющееся «уить-уить-уить» или резкое «тильк». Некоторые считают, что сначала с расстановкой кричит «кёп-кёп», потом быстрее и быстрее — «кёп-кёп-кёп-кёп-кёп-кип-кирр». Бегает пастушок, подергивая приподнятым хвостом, в гуще трав. На открытых местах редко появляется.

Султанка — самая большая и красивая из болотных курочек в нашей стране. Зелено-синяя, с большой красной бляшкой на лбу, клюв и ноги того же цвета. У нее редкая повадка: берет корм лапой и подносит к клюву! В отряде пастушковых чи у кого такого нет, а только у попугаев, соколов, сов и некоторых певчих птиц. Красивую эту птицу немногие видели. Не только потому, что осторожна и умело таится в тростниках восточного Азербайджана и волжской дельты, куда эти птицы изредка залетают: мало осталось султанских куриц. Уцелевших охраняет закон.

Камышница — краснолобая, как и султанка, но оперение ее без синего блеска, черно-бурое. Поменьше белолобой лысухи, которая примерно с утку. Обе птицы — обитатели многих наших низовых болот.

Пастушок. Султанка.
Пастушок. Султанка.

Камышница и лысуха надежно маскируют гнезда, согнув над ними тростники. Получается зеленая довольно, впрочем, рыхлая беседка в густой траве. Дном она чуть касается воды. Либо, опираясь на стебли, как на сваях, чуть возвышается над водой. Тогда лесенка, а точнее сходни, сооруженные из стеблей, косо положенных от воды ко входу в гнездо, облегчают малышам и взрослым птицам доступ в дом. Птенцы первые дни после водных прогулок ночуют, отдыхают и сушат пух в этой беседке. Позднее родители строят из тростинок островки на мелкой воде или на сырой земле, чтобы их малыши могли обсушиться здесь и переночевать. Тогда необходимость в гнезде и сходнях к нему постепенно отпадает.

Черные птенцы многих пастушковых с яркими сигнальными пятнами на головах. У лысухиных птенцов — оранжевые кольца вокруг глаз. Юные камышницы — с голубыми надбровьями, у пастушков — голое красное пятнышко на темени. Клювы родителей и птенцов тоже часто цветисты. У камышниц — красные, с желтизной на конце, у погонышей — красные, с зеленью. Это возбуждающие соответствующие реакции эвокаторы, вроде красного пятна на клюве у серебристых чаек. Первые дни пастушковые, как и чайки, кормят птенцов, взяв предлагаемое лакомство в клюв. Цветные пятна на клюве предназначены привлечь внимание неопытного еще в земных делах птенца, рожденного, однако, с инстинктивной реакцией на эти сигналы.

Еще один природный дар помогает птенцам водяных курочек, лысух и камышниц карабкаться через нагромождения стеблей и, цепляясь за них, продираться сквозь болотные дебри. Это «коготки» на крылышках — косточки, «похожие на маленькие клешни рака».




Птенцы пастушковых выводкового типа. Это значит, что, покинув скорлупу яиц, они в гнезде долго не задерживаются. Но день-два, а крупные виды — три-четыре еще сидят в нем, позднее, как уже знаем, на ночь, да и днем не раз возвращаются в него, если здесь их никто не тревожит. Мать обычно охраняет и согревает малышей, отец приносит корм. Позднее водят вдвоем детей (лысухи, во всяком случае). Молодые камышницы и лысухи помогают родителям в их заботах о братьях и сестрах второго выводка. Корм выпрашивают не только для себя, для малышей тоже!

Летать начинают поздно: пастушки и коростели — двухмесячные, лысухи — на неделю позже.

Лысухи обороняют малышей отважно, дерутся и клювами и лапами. А на плесе, прежде чем нырнуть, или удирая «рысью» по воде, энергичными ударами лап брызгают водой в неприятеля! Холодный душ остужает охотничий пыл хищника. Небольшого замешательства порой достаточно, чтобы дети успели ускользнуть от острых когтей.

Из заморских родичей болотных курочек необыкновенными повадками выделяется, пожалуй, только рогатая лысуха. Крупная, сине-черная, желтоклювая птица с длинными наростами на лбу, нависающими как рога над клювом. Лишь на некоторых высокогорных озерах чилийской провинции Атакама гнездятся эти лысухи. Но как гнездятся!

Метрах в тридцати от берега строят рогатые лысухи остров из камней. Из-под воды, схватив клювом, достают их и один за другим вновь бросают на дно на том месте, где решили соорудить гнездо и где, разумеется, неглубоко. Галька на гальку ложится, трудятся птицы, не жалея сил, вырастает со дна озера каменистая горка! В поперечнике у основания — 2—4 метра, высотой — около метра. На ее сооружение ушло полторы тонны камней! Над ней еще высится на 30 сантиметров и больше платформа, сложенная из растений. И лишь на ней подстилка для яиц.

Некоторые виды пастушков, обитающие на островах, утратили умение летать. Например, атлантисия с острова Тристан-да-Кунья и новозеландские века-века. Интересная история орнитологических поисков, неудач и счастливых открытий связана с одной нелетающей пастушковой птицей по имени такахе.

Первые исследователи Новой Зеландии из рассказов маори заключили, что на островах, кроме моа, водились еще какие-то замечательные птицы. Маори охотились на них. Птицы были ростом с гуся, с развитыми крыльями, но летать не умели. Одно воспоминание о чудесном оперении этих птиц приводило в восторг старых охотников на мого, так называли диковинную птицу на Северном острове. Другое ее имя, такахе, было в обиходе у жителей Южного острова.

Ученые сначала с интересом собирали все сведения о странной птице. Но проходили годы, и никаких следов ее обитания, даже в далеком прошлом, не нашли. От моа остались хотя бы кости и перья. А о существовании такахе никаких вещественных доказательств... Решили было, что мого-такахе — мифическое существо из маорийских сказаний.

Но вот в 1847 году Уолтер Мэнтелл, неутомимый собиратель редкостных животных Новой Зеландии, случайно приобрел в одной деревне на Северном острове череп, грудную кость и другие части скелета неизвестной крупной птицы. Он тщательно запаковал свою находку и послал в Лондон отцу, известному в то время геологу. Мэнтелл-старший обратился за консультацией к палеонтологу Оуэну. Профессор Оуэн определил, что кости принадлежат большой крылатой, но нелетающей птице. Он назвал ее в честь Мэнтелла Notornis mantelli, то есть замечательная птица Мэнтелла.

Через два года последовал еще более неожиданный сюрприз. Группа охотников на тюленей расположилась на одном из небольших островков у юго-западного побережья Новой Зеландии. Ночью пошел снег. Наутро, когда люди вышли из палаток, они с удивлением увидели на снегу следы крупной птицы. О таких птицах здесь ничего не слышали!




Охотники, забыв о деле, ради которого сюда приехали, пошли с собаками по следу таинственного пернатого.

Пройдя порядочное расстояние, люди увидели впереди большую птицу. Собаки бросились в погоню за ней. Но странное дело: вместо того чтобы полететь, птица с необычной быстротой пустилась бежать по снегу. Наконец собаки ее поймали. Птица пронзительно закричала. И когтями, и толстым клювом она отбивалась так успешно, что собаки не могли ее задушить. Люди спасли отчаянную птицу от разъяренных псов.

Охотники на тюленей не были натуралистами, но и они сразу поняли, что пойманная птица — большая редкость. Какое красивое у нее оперение! Голова и горло — сине-черные. Шея, грудь, бока — фиолетово-голубые, спина — оливково-зеленая, крылья и хвост — синие, с металлическим отливом, а низ хвоста (подхвостье) — белоснежный. Толстый клюв и сильные ноги — ярко-красные.

Восхищенные блеском ее оперения люди не решились убить столь чудесную птицу. Они отнесли ее на корабль. Там она жила несколько дней.

Но что же с ней дальше делать? Охотники не знали. С большим сожалением после четырех дней раздумья они убили прекрасную пленницу, изжарили и съели ее.

Но шкурку птицы все-таки сохранили! По счастливой случайности она тоже попала в руки Уолтера Мэнтелла. Он немедленно послал ее в Лондон.

Позднее с помощью собак было поймано еще несколько живых такахе. Из-за чучела одной из них произошел забавный «коммерческий конфликт» между Британским и Дрезденским музеями.

История эта такова. Один охотник на кроликов расположился лагерем в 12 километрах к югу от большого озера Те-Анау на Южном острове. В настоящее время берега этого озера — главная «резиденция» такахе. Однажды охотничий пес, гордый своей удачей, притащил в пасти еще трепещущую птицу. Хозяин был в восторге от дичи, которую поймала умная собака. Он подвесил птицу к потолку палатки с намерением съесть ее на следующий день. К счастью, мимо проходил заведующий опытной станцией Коннор. Он «реквизировал» редкую птицу, в которой сразу признал драгоценную для науки такахе. Принес находку домой, снял с нее шкурку и тщательно отпрепарировал все кости скелета. Это был первый полный скелет такахе, посланный в Лондон.

Но в Лондоне он не достался англичанам. Редкостную находку предприимчивый Коннор решил продать с аукциона. Представитель Британского музея получил от своего начальства инструкцию больше ста фунтов стерлингов не платить. А представитель Дрезденского музея прибыл с разрешением заплатить столько, сколько потребуется, но приобрести драгоценный экспонат.

Начался торг. Цена быстро поднялась до ста фунтов, и... Британский музей вышел из игры. Посланец Дрезденского музея прибавил еще пять фунтов, получил покупку и с триумфом вернулся домой.

Здесь немецкие ученые подвергли скелет такахе тщательнейшему исследованию, не обошлось и без микроскопа, и нашли в нем некоторые отличия от самого первого экземпляра этой птицы, добытого Мэнтеллом 32 года назад. Значит, на Северном и Южном островах Новой Зеландии обитают два разных вида такахе. Первый был описан еще Оуэном. Второй назвали Notornis hochstetteri в честь известного австрийского исследователя Австралии и Новой Зеландии профессора Хох-штеттера.

За другой пойманный позднее экземпляр такахе коллекционеры заплатили еще дороже, чем на аукционе в Лондоне: 250 фунтов стерлингов! Даже по теперешним временам это большая сумма.

Птица, оцененная так дорого, была поймана в 1898 году, и с тех пор она как в воду канула. Проходили десятилетия, но ни одна живая такахе не попадалась больше в руки охотников. А охотились за дорогой птицей, надо полагать, очень активно. Правда, маори рассказывали, что такахе еще водятся в горах около озера Те-Анау, но им не верили. Решили, что птица, пойманная в 1898 году, была последним живым представителем своего вида, и такахе занесли в списки вымерших животных. Там она и пребывала 50 лет.

Но вот в 1947 году Д. Орбелл, врач из небольшого новозеландского городка и натуралист-любитель, решил проверить, действительно ли птица окончательно вымерла. Это была бессмысленная, с точки зрения многих специалистов, попытка. С несколькими товарищами Орбелл проник в густые леса западного побережья Те-Анау, расположенные на высоте около тысячи метров над уровнем моря.

Во время этой экспедиции Орбелл открыл неизвестное картографам озеро. Для начала неплохо! Но такахе он не нашел. Правда, исследователи слышали крики каких-то неведомых птиц и видели странные птичьи следы. Это вселило в них новые надежды.

На следующий год в ноябре Орбелл вернулся в леса Те-Анау, еще лучше оснащенный экспедиционным оборудованием, со всевозможными сетями, телеобъективами и даже с аппаратом для цветной киносъемки. Не забыл он и про кольца для мечения пойманных- птиц. На этот раз его ждала удача. Сразу две живые такахе во всей красоте своего чудного оперения попались в сети! Их привязали к столбу, сфотографировали во всех позах, как голливудских кинозвезд, надели на лапы кольца и отпустили на волю.

Через год, во время третьей экспедиции, доктор Орбелл нашел даже гнезда такахе. Исследовав 30 гнезд, он пришел к выводу, что супружеская чета такахе воспитывает в год только по одному черному, как ночь, птенцу, по другим данным, двух.

Орбелл и его спутники подсчитали, что в двух смежных долинах живут 50—100 взрослых такахе. Конечно, где-нибудь по соседству есть и другие поселения этих птиц.

Правительство Новой Зеландии немедленно объявило заповедником места обитания такахе. Орбелл исследовал пространство в 200 гектаров. Современный заповедник такахе у озера Те-Анау охватывает площадь в 160 тысяч гектаров. Этой «жилплощади» вполне достаточно для расселения всего будущего потомства сохранившихся здесь редкостных птиц. Их теперь тут, по-видимому, около трехсот.

Фотографии, цветные рисунки и подробные описания такахе в изобилии встречаются теперь в каждой книге о птицах Новой Зеландии. Ее красочные изображения мы видим даже на марках этой страны. Еще вчера «вымершая» птица стала сегодня символом надежд всех энтузиастов — искателей неведомых зверей и птиц.

Журавли

В СССР гнездятся шесть разных журавлей. Самый обычный — серый почти по всей стране, кроме Заполярья, юга Украины и Средней Азии. Самый маленький — красавка в степных районах от Молдавии до Забайкалья. Самый большой — белый, красноголовый стерх в низовьях Оби и тундры северо-востока Якутии. Самый редкий и «загадочный» — черный, голова и шея у него, однако, белые, житель глухих таежных болот Сибири. Ну а самый искусный в «танцах» — уссурийский, или японский. Журавлиные танцы — по-видимому, не только токовой ритуал, но и просто выражение радости и хорошего настроения. Танцуют самцы и самки, старые и совсем молодые, брачный возраст которых наступит еще не скоро, и во все времена года, не только весной. Уссурийские журавли даже зимой на снегу.

Серый. Чёрный. Венценосный.
Серый. Чёрный. Венценосный.

Журавль этот — белоснежно-белый, с черной шеей, черными концами крыльев и красной шапочкой — сам по себе очень красив, а когда танцует, то у зрителей, говорят, просто дух захватывает. Недавно его танцы подробно описал, снабдив прекрасными фотографиями, американский натуралист Стюарт Кейн,

Уссурийский журавль гнездится на болотистых равнинах Маньчжурии и Хоккайдо, а у нас в Уссурийском крае и, возможно, местами по Амуру. Он всюду редок. В Японии, например, сохранилось сейчас лишь около 200 танчо, так японцы называют этих птиц.

Как и другие журавли, танчо всегда готов сплясать, но в январе, феврале и марте танцует особенно много и хорошо.

Танцуют журавли и парами, и всей стаей.




Парный танец такой. Обе птицы, самца и самку по внешности невозможно различить, вдруг прерывают на время охоту за «лягушками» и поворачиваются друг к другу клювами. Одна из них начинает кланяться: вытягивает шею к партнеру, слегка выгнув ее дугой вниз. В этой позе голова и шея журавля легонько покачиваются вверх-вниз, вверх-вниз. Затем птица хлопает крыльями и танцующим шагом прохаживается вокруг.

С каждым новым поворотом темп нарастает.

Вот обе птицы, встав друг против друга, прыгают вверх, хлопая крыльями. В прыжке левая нога — она держится слегка выше, чем правая, — энергично лягает воздух. В апогее прыжка, высотой он бывает метра два, птицы разбрасывают крылья, и кажется, что они какое-то мгновение плывут в воздухе.

Иногда, подскочив особенно высоко, журавли совершают «танцевальный полет»: бок о бок медленно и изящно планируют вниз и приземляются метрах в сорока от того места, где поднялись в воздух. Обычно после этого кончают танцевать, отряхиваются и снова деловито бродят по лугу.




В танцах маньчжурских журавлей есть еще три интересных па. Танцуя, они часто .хватают клювами с земли разные мелкие предметы: прутики, сухие былинки, зерна или даже обрывки бумаги — и подкидывают их в воздух. Второе па: танцор прыгает спиной к партнеру, раскинув как можно шире крылья. Тогда хорошо видна их черная оторочка, контраст к белому оперению журавля.

Иногда птицы замирают одна перед другой, вытянув вверх шеи и прижав клювы к груди, показывают красные шапочки на темени. Крылья слегка приподняты. Затем поднимают головы, так что клювы смотрят теперь в небо, и пронзительно кричат. Обычно же хореографические дуэты совершаются в полной тишине. Но, когда танцует вся стая, журавли подбадривают себя криками.

Если какая-нибудь птица кивками приглашает партнера на бал, другие танчо, мирно пасущиеся на болоте, часто окружают их и тоже начинают прыгать. Иногда танцует сразу целая дюжина журавлей. Одни исполняют весь танец, другие делают лишь несколько ленивых прыжков, третьи стоят и смотрят, четвертые, те, что находятся далеко от танцоров, собирают в поле зерна, ягоды, насекомых или равнодушно чистятся. Но те, что поближе, не могут удержаться, чтобы не сплясать. «По-видимому, — пишет один зоолог, — на журавлей танец действует так же заразительно, как на нас смех».

Танцевальному искусству молодым журавлям не приходится учиться у стариков, они рождаются «обученными», с полным знанием всех фигур и пируэтов. Живший в неволе крошка журавленок, пишет Кейт, пяти дней от роду уже умел выделывать журавлиные батманы — высоко прыгал, лягая ногой. А также кланялся и подбрасывал вверх разные предметы. Он никогда не видел, как танцуют другие журавли.

Дрофа

50 миллионов лет, с эоцена, дрофы процветали. 200 лет назад под Магдебургом (в центре Европы!) дроф было так много, что они, «как бы покрывали собой поля». Еще столетие минуло, а тысячные и тысячные их стаи по-прежнему паслись «на десятки верст» вокруг в задонских и казахских степях.

«В прошлом дрофы были одной из крайне многочисленных птиц...»




А сейчас?

«Теперь даже в лучших местах Казахстана осенние скопления дроф не превышают нескольких десятков птиц» (профессор А. В. Михеев).

В безлюдные степи явился человек, вооруженный плугом и еще более опасными для дроф ружьем и... палкой. В осенние дожди не смазанное жиром — нет копчиковой железы — перо дроф быстро намокает, смерзается при первых же холодах, и тут бьют их кому не лень просто палками. Варварство, конечно, и запрещенный способ охоты. Но как убедить в этом браконьеров?

Добыча-то очень возбуждающая аппетит: доступная, вкусная и весьма весомая. С небольшого оленя, с косулю, если старый петух-дудак попадается.

Дрофа токует.
Дрофа токует.

Для охоты на дроф специально изобреталось фантастическое оружие: множество спаянных вместе очень длинных ружейных стволов, в Китае трехметровые и больше! Чтобы с дальней дистанции градом пуль поразить зоркую птицу. Подбирались к дрофам на укрытых ветвями повозках, которые сами же и волокли. Теперь автомобили облегчили этот трудный охотничий подвиг...

Распашка степей, конечно, тоже повинна в том безрадостном явлении, что «резко снизилось количество дроф». Однако дрофы приспосабливаются к измененным человеческим хозяйством ландшафтам. Гнездиться стали и на полях. Надлежащая охрана (и сознательность, пробужденная в охотниках и браконьерах), бесспорно, помогли хотя бы сдержать оскудение нашего края этими великолепными птицами. Пример — опыт стран Восточной Европы или даже Германии. Много ли под Берлином нераспаханных степей? А здесь, «в ближайшей близости», на пашнях и полях орошения живут дрофы. Один молодой петух в 1964 году прилетел даже в самый центр Берлина и как «павлин» был доставлен любезной публикой в зоосад! Здесь в апреле на болотистых бранден-бургских равнинах, «которые сегодня все больше и больше превращаются в пашни и луга», рано по утрам, перед восходом, когда еще холодно, а иней и туман укрывают землю, вдруг беззвучно и призрачно «на однотонно-серой сцене» распускаются огромные белые «цветы».

«...можно еще подумать, что это громоздкие кучи перьев, но никак не дрофы! Особенно загадочно и непонятно все это выглядит, когда какой-нибудь такой «цветок» внезапно исчезнет, чтобы позднее бесшумно и таинственно снова расцвести на другом месте. На некоторых участках можно увидеть иногда в округе нескольких километров пять, шесть и больше этих загадочных предметов, которые, содрогаясь и покачиваясь, поворачиваясь вокруг себя, или совершенно неподвижно («...как снежные кучи») торчат вверх из голой земли» (В. Гевальт).

Когда с рассветом туман рассеется, трудно сразу понять, что это такое белое и большое тут и там возвышается на лугу. Видно, что стоит на птичьих ногах и движется. Узнается, что это «нечто» бесформенное «сооружено» из белых перьев, местами из розоватого пуха. Но где у него перед, где зад — непонятно.

Дрофа в общем серо-рыже-бурая... Откуда столько белого взялось? Белое у нее подхвостье, некоторые перья крыльев, беловатое брюхо. Этого, казалось бы, мало, чтобы «за несколько секунд» превратиться в «белую загадочную фигуру». Дрофа закидывает на спину хвост, и тогда белые перья подхвостья «куполом» укрывают сверху птицу. Крылья «неописуемым образом» изгибает так, что белоснежные их перья «красивыми белыми розетками» маскируют ее темные бока, а черно-коричневые перья крыльев выворачивает белым исподом наружу! Горловой воздушный мешок на шее раздут «шаром с футбольный мяч». Голова запрокинута назад и утонула в буйстве взъерошенного пера, и не видно ее. Лишь щетинистые «усы», вырастающие к этому времени на щеках, торчат вверх, обозначая местоположение головы.

В таком виде токуют петухи-дудаки. А то, что обычно изображают художники-анималисты: «токующих дроф, как пародии на индюков и глухарей, с распущенным веером хвостом и приподнятыми крыльями» — действительности, говорит В. Гевальт, «совсем не соответствует». В такой позе лишь в прелюдии к току выступает дрофа.

Джек, вихляй, или воротничковая дрофа, с длинными перьями на шее (токуя, распускает их широким воротником) обитает у нас в Закавказье, в Средней Азии и на юге Западной Сибири. Кроме того, в Северной Африке и в степях Азии от Турции до Монголии.

Коорхаи. Стрепет. Флориrан.
Коорхаи. Стрепет. Флоиикан.

Джек заметно меньше обычной дрофы, а стрепет, называют его также карликовой дрофой, вдвое-втрое меньше дже-ка, с тетерева. Гнездятся стрепеты на севере Марокко и Алжира, в Испании (здесь и обычные дрофы сохранились), кое-где во Франции, Германии, в Восточной Европе и в наших степях от Молдавии до предгорий Алтая. Токует он, прыгая на месте, отчего в земле выбивается ямка — «точок». Скачки высокие: секунд 10—15 в прыжке хлопает со свистом крыльями и кричит «цррр!».

Прыгая как стрепет (и «квакая» как лягушка!), токует и небольшая индийская длинночубая дрофа-флорикан. На затылке у нее, словно вымпелы, гибкие длинные перья, распушенные на концах.

Южноафриканская красночубая дрофа, «как футбольный мяч», со свистом, внезапно вылетает из травы, где, токуя, прыгала. Устремляется вертикально вверх «приблизительно на 70 метров». В конце взлета вдруг складывает крылья, какое-то еще время по инерции летит вверх, затем камнем падает вниз, хвостом вперед. Лишь у земли раскрывает крылья и быстрыми взмахами тормозит падение.

Африка особенно богата дрофами разных видов. Токовые позы и приемы у многих живописны. Исполинская дрофа, выше, но стройнее и легче нашей, сверкая белым подхвостьем, раздувает горло «печной трубой» и глухо ревет, подобно страусу: «Вумм-вумм». С «кудахтаньем» в мастерских пике и виражах токует в воздухе очень красивый черно-бело-рыжий коорхан.

В Австралии лишь один вид дрофы, и тот завезенные сюда лисы грозят совсем извести. Необыкновенная фигура получается, когда токует австралийская дрофа. Распушенные шея и хвост и другие подобные фокусы нас не удивят. Это и у других птиц видели. Но вот пышно оперенный «подгрудок», столбом спущенный до земли, — трюк небывалый! Этот безмерно раздутый и вытянутый вниз горловой мешок, кроме зримого эффекта, производит и весьма внушительный акустический. Резонируя, далеко разносит по округе усиленный многократно крик токующей птицы.

Сериемы

50 миллионов лет назад жили в Америке огромные хищные птицы, которых палеонтологи назвали диатримами. Крылья у них были недоразвиты, и они не умели летать. Зато бегали очень быстро. Рост диатримы — 2 метра, а ее хищный клюв, массивный и длинный, почти полметра, напоминал нож гильотины, Этим страшным оружием чудовищная птица могла вспороть брюхо любого хищника.

45—35 миллионов лет назад другие гигантские хищные птицы фороракосы обитали в Патагонии.

Фороракосы и диатримы недолго разбойничали в американских равнинах. Они исчезли так же внезапно, как и появились.

Диатрима. Чунья
Диатрима. Чунья

Но до сих пор еще их родичи — сериемы, или кариамы, живут в Южной Америке.

Крик серием похож на хохот или на щенячье тявканье. Живут семьями всю осень и зиму. Весной самцы вприпрыжку танцуют перед самками.

Чунья, поменьше сериемы. Токует похоже. Самю лежа смотрит на танцора. Разойдутся, потом полчаса примерно перекликаются. Вновь сойдутся: самец вприпрыжку танцует, самка лежит и смотрит. Так недолгими разлуками, призывами и новыми встречами разнообразят свои сва'дебные церемонии. Молодые чуньи живут с родителями несколько месяцев.

Кормятся сериемы и чуньи плодами и ягодами, мелкими животными. Змеи для них, очевидно, деликатес. За это ценят и берегут люди серием. Прирученных держат около сельских домов. Охраняют серием местные обычаи и законы.

назад содержание далее








© ORNITHOLOGY.SU, 2001-2020
При использовании материалов сайта активная ссылка обязательна:
http://ornithology.su/ 'Орнитология'
Рейтинг@Mail.ru
Поможем с курсовой, контрольной, дипломной
1500+ квалифицированных специалистов готовы вам помочь